Президент Ильхам Алиев проводит в жизнь широчайшую программу по реструктуризации экономики, осуществляет глобальные политические реформы, укрепляет устои социального государства. И успех реформ президента в первую очередь зависит от работы правительства и министров.
В свете больших успехов азербайджанской сборной на Олимпиаде в Рио-де-Жанейро, а также проведения Шахматной Олимпиады в Баку и трансформации Азербайджана в спортивную столицу региона мы решили начать цикл бесед с министром молодежи и спорта Азербайджана Азадом Рагимовым.
Большие спортивные достижения вовсе не означают отсутствие проблем и бюрократических препятствий в сфере, возглавляемой А.Рагимовым. Именно поэтому наряду с успехами мы спросили министра и о проблемах. К чести министра, о проблемах он говорил с большей охотой и желанием, чем об успехах.
Мы спрашивали, Азад Рагимов отвечал, а выводы делайте вы, уважаемые читатели. Итак, первый гость рубрики «Беседы с министром» — министр молодежи и спорта Азербайджана Азад Рагимов.
Представляем вашему вниманию вторую часть беседы. С первой частью можете ознакомиться по этой ссылке.
- Что за абсурд? Как это сотрудников министерства не пропускают в Олимпийские центры?
- В свое время, когда у государства не было возможности строить их за счет бюджета, их возводили другие структуры. Не на нашем балансе также идентичные комплексы в Губе, Шемахе, Газахе и некоторые другие. Сальянский комплекс у «Нургюн Моторс», Масаллинский – у «Азпетрола», еще три комплекса у Межбанка. Когда встал вопрос о том, чтобы передать эти комплексы нашему министерству, выяснилось, что Межбанк даже на эти комплексы умудрился взять кредиты.
Гянджинский Олимпийский комплекс уже передан министерству. Ленкоранский комплекс был построен ужасно, поэтому его пришлось разрушить и построить заново. Бардинский и Маштагинский комплексы сейчас в процессе передачи. Там тоже не все так просто. Комплексы были переоформлены, один из них даже принадлежал голландской компании.
Относительно комплексов, которые принадлежат Межбанку, также есть распоряжение о передаче их министерству. Но из-за кредитных вопросов я их сейчас не могу принять, потому что комплексы не заработают этих денег, чтобы выплатить задолженность и тем более проценты.
А в комплексах, которые принадлежат министерству, мы контролируем, чтобы были бесплатные секции по олимпийским видам спорта, потому что тренеры получают зарплату. Следим, чтобы двери комплекса были открыты семь дней в неделю. Если узнаем, что кто-то у кого-то взял деньги за занятия детей олимпийским видом спорта, то мгновенно тренер или руководитель комплекса теряют работу.
Что касается платных секций в этих комплексах, то это связано с затратами на обслуживание. Но опять-таки стоимость очень низкая. Платить надо за игру в футбол в вечернее время, а также за занятия неолимпийскими видами спорта. Их очень много. Если их всех запустить в комплексы бесплатно, то у нас пойдет лишь развитие неолимпийских видов спорта. Поэтому тренер набирает группу, собирает деньги с учеников и часть этих средств платит за аренду зала. В год комплексы зарабатывают от 20 до 40 тысяч манатов. В остальном помогает министерство.
- Вернемся к Олимпиаде в Рио. Из-за проблем с допингом в ней не смогли принять участие наши тяжелоатлеты. Вопрос допинга сейчас очень актуален в свете скандального позора вокруг дисквалификации азербайджанских тяжелоатлетов. Как Азербайджан собирается бороться с этой проблемой в будущем?
- Мы ведем бескомпромиссную борьбу. В Милли Меджлисе готовится антидопинговый закон. Делаем все, чтобы ускорить его принятие. Для завершения работы понадобится помощь иностранных специалистов. После принятия закона использование допинга будет преследоваться уголовно. Сегодня нам никуда не деться от того, что некоторые наши спортсмены используют добавки, которые в списке запрещенных препаратов. Спортсмен об этом знает, но все равно принимает. Мы с этим будем бороться настолько, насколько это в наших силах.
С допингом должны бороться все страны. Сегодня нельзя сравнивать медицину США, Великобритании, Японии с медициной Азербайджана или, например, Киргизии и Сомали. Допустим, спортсмен три года назад принимал препарат, который затем запретили. Но тот препарат остается в крови. Еще через некоторое время изобретают новый прибор по выявлению допинга, который находит в крови запрещенное вещество.
Мне жаловались в Рио, что представители WADA приходят в 3-4 часа ночи, поднимают спортсмена с постели, ведут в лабораторию, где при работающих на всю мощность кондиционерах он ждет час, чтобы сдать анализы. Неужели нельзя это сделать по-человечески утром?
Если говорить о наших тяжелоатлетах, то шестеро из них были уличены в допинге на чемпионате мира-2015 в Хьюстоне. В итоге наши результаты на этом чемпионате мира аннулированы, и мы остались без путевок в Рио.
Федерация тяжелой атлетики Азербайджана, естественно, в курсе всех проблем и заинтересована в том, чтобы этот вид спорта, имеющий большие традиции в нашей стране, не умер. А для этого должна быть цель – Олимпиада. Федерация должна все четко проанализировать и дальше идти уже без допинга.
Вспомнилась одна история. Когда у иранского атлета, этнического азербайджанца, двукратного олимпийского чемпиона Хусейна Резазаде спросили о том, как получилось, что все иранские тяжелоатлеты, кроме него, замешаны в допинговом скандале, Резазаде ответил, что допинг ему не нужен, так как он ежедневно съедает 200 граммов черной икры.
- В Рио еще один азербайджанец стал олимпийским чемпионом в тяжелой атлетике. Речь идет о Ниджате Рагимове, выступающем под флагом Казахстана. Азербайджан будет предпринимать попытки вернуть его?
- Это вопрос, касающийся взаимоотношений спортсмена и Федерации. Подобные проблемы часто возникают между спортсменом и тренером. Некоторые спортсмены чувствуют себя настолько одаренными и великими, что хотят тренироваться по своему плану. Не каждый тренер соглашается на это. У некоторых спортсменов бывают чересчур требовательные родители, которые просят высокую зарплату, а у Федерации нет возможности ее выплачивать.
Ниджат Рагимов был недоволен предоставленными здесь условиями, повернулся и уехал. Но это не массовый отъезд спортсменов из страны. Это единичный случай, когда человек недоволен настолько, что решил больше не выступать за Азербайджан. Он поехал в ту страну, где ему заплатили больше.
Факт свершился. Если даже он вернется сюда, то в ближайшие годы не сможет выступать под флагом Азербайджана. А насколько он будет силен через годы, не имея соревновательной практики? Насколько он нам будет нужен? Поэтому возвращать спортсмена не имеет особого смысла. Но мы рады тому, что азербайджанец завоевал золотую медаль для Казахстана.
- Развернутую дискуссию в дни Олимпиады вызвало также выступление нашего борца Расула Чунаева, который в полуфинале уступил сопернику из Армении. Как считаете, стоит ли так выделять победы, которых у нас намного больше, и поражения от армянских спортсменов?
- Это чисто эмоциональный момент. У нас сегодня многие пытаются сравнивать наши успехи с успехами соседей. Это было всегда, даже в советское время. Такая конкуренция существует и между другими странами. Встречи соседей бывают особенно принципиальными. У нас же это отягощено еще и оккупацией наших земель. Но, тем не менее, прошу общество не драматизировать. Это спорт. Нельзя спортсмена сразу же уничтожать, посылая гневные флюиды в далекий Рио. Надо уметь с пониманием относиться к человеку. Я лично спустился к Расулу перед тем, как он вышел на свой бронзовый поединок и поддержал его. И он пошел и завоевал бронзу. Расул Чунаев ведь не хотел проиграть в полуфинале. Но есть физические возможности человека и другие составляющие. От неудач никто не застрахован.
Думаю, информация о том, что президент Зимбабве арестовал спортсменов за то, что они неудачно выступили на Олимпиаде в Рио, все же является «уткой». Ведь с зимбабвийскими спортсменами в Рио состязались лучшие представители шестимиллиардной планеты Земля. Нереально обогнать лучших спортсменов мира только благодаря любви к родине.
Это огромный труд, связанный с фармакологией, процессом реабилитации, диагностикой. Элементарно бывают случаи, когда у спортсмена просто болит зуб. Нужно вовремя принять меры, чтобы ничего не болело. Или вот, например, из-за того, что маты не дезинфицируются, спортсмены часто заражаются кожными заболеваниями, которые влияют на их выступление. То есть медицина очень важна.
Второй вопрос – тренерский. В каждой команде должны работать тренерские штабы. Даже самый лучший тренер в мире нуждается в помощниках, которые будут анализировать соперников и т.д. Например, армянский борец, чтобы стать неудобным для Расула Чунаева и победить его, поменял свою стойку. То есть здесь была четкая работа тренерского штаба, которая привела к победе.
Третье – это база. В некоторых видах спорта мы сегодня не можем рассчитывать на высокие результаты. Например, стрельба из лука. Нет сегодня в Азербайджане нормального места для занятий этим видом спорта. Нет места, куда можно было бы привести детей для занятий стрельбой из лука. Ни в одном из 41-го олимпийского комплекса нет специальных стендов для лучников.
- Очень много говорят и о сумме премиальных для наших олимпийских призеров. Стоит ли платить им такие большие деньги? Зачем спортсмену платить несколько сот тысяч манатов? Это же их растлевает, многие уходят из спорта в дорогие рестораны и бутики, забывая о своей профессиональной миссии… Разве Олимпийское золото и спортивная победа не есть главная награда?
- Призовые – это вознаграждение за непосильный труд спортсмена. Здесь уже тренеры и родители должны вести работу со спортсменом. Необходимо объяснить ему, что он может удвоить свои результаты. И тут премиальные важны, так как они будут служить стимулом.
- Но практика показывает, что для многих после первой победы деньги уже не служат стимулом.
- Не для всех. Кто-то действительно отошел от спорта после победы, у кого-то была травма, кто-то заболел, как Фарид Мансуров, который нес наш флаг на Олимпиаде в Пекине.
Почему не «жиреет» Майкл Фелпс, который, помимо 25 тысяч долларов за каждую медаль, зарабатывает в сто раз больше на рекламе? Значит, вопрос не в том, сколько зарабатывает спортсмен, а в том, что у него в голове и насколько сильно его гражданское сознание.
- В программу Олимпийских игр 2020 года включены несколько новых видов спорта, в том числе и каратэ, где мы можем претендовать на медали. Однако когда-то мы так же рассчитывали на таэквондо, но, после того как этот вид спорта включили в олимпийскую программу, наши результаты в нем пошли на убыль, так как подтянулись другие страны. Не уступим ли мы позиции и в каратэ?
- Не будем забывать о том, что в 2020 году нашему прославленному каратисту Рафаэлю Агаеву будет уже немало лет. Но, тем не менее, у нас есть все для успеха в Токио. Есть сильная федерация, есть школа, есть прекрасные тренеры, есть залы, есть большой охват среди молодежи.
Каратэ сегодня один из самых популярных видов спорта в Азербайджане. Но теперь нужен олимпийский подход к этому виду спорта, чуть более профессиональный. Нужно не просто развивать каратэ, а сделать акцент на подготовке к Олимпиаде. Спасибо Межбанку и его новому руководству, которое поддерживает каратэ совместно с министерством.
- До Олимпиады в Токио еще четыре года. А пока в Баку футбольный клуб «Карабах» не может найти стадион, чтобы провести матч Лиги Европы. Третий год подряд в августе с газоном Республиканского стадиона имени Тофика Бахрамова, который находится на балансе Минспорта, возникают серьезные проблемы.
- Для меня загадка, почему так происходит. Раньше критиковали министерство. На Республиканском стадионе газон стелили и болгары, и англичане, и турки, которых привез «Карабах». Но газон вновь сгорает, и снова это случается в августе. Мне задают вопрос, мол, почему в еще более жарких ОАЭ или Кувейте газоны не сгорают, а в Азербайджане сгорают. Если там с полями летом все в порядке, то нужно изучить их опыт. Грунт мы меняли. Может, у нас вода не такая? Или какая-то инфекция? Хотя тоже вряд ли. Опять придется стелить газон заново.
- Недавно мы опубликовали информацию о том, что министерство распродает мебель из медиадеревни, оставшейся после Европейских игр. Сколько удалось заработать на этом?
- Продано мебели на 100 тысяч манатов. Заработаем еще 6-7 тысяч. На Исламских играх медиадеревни не будет, поэтому освобождаем помещения. После Исламских игр будем распродавать все – гольф-кары, компьютеры, массажные столы… После Евроигр у нас на складах товаров на 60 миллионов. И все это мы будем продавать, раздавать. Сейчас пока продаем то, что нам не пригодится на Исламиаде. Многое раздали детским домам, Олимпийским комплексам, Олимпийским лицеям.
- Мы все говорим о спорте и о спорте, порой забывая, что Азад Рагимов – не только министр спорта, но еще и молодежи. Складывается такое ощущение, что Вы больше внимания уделяете спорту. Не кажется ли Вам, что проблемы молодежи остались в тени, особенно в свете религиозной радикализации молодежи, деградации национального образования, распада ценностной системы и деидеологизации?
- Есть сферы, где наглядно виден результат. Например, в спорте это удачное проведение Европейских игр. В Рио ко мне подходил каждый второй и говорил, что Олимпиаду даже сравнивать не стоит с Евроиграми. Это небо и земля.
Спорт – это количество медалей, которое растет из года в год. То есть опять-таки есть результат. Он заметен, он ощущаем.
Что такое молодежная политика? Можно вбухать 100 миллионов в год, и никто ничего не поймет, что происходит. Ты не видишь результата.
- Результат виден.
- Положительный или отрицательный?
- К сожалению, отрицательный. Посмотрите в лицо молодого поколения. Вы не видите в этих лицах новую нацию и новое поколение? Они все больше становятся похожи на людей с Ближнего Востока…
- Говорить о религиозном факторе, отталкиваясь от молодежной политики, я считаю совершенно неверно. Это то, что в душе у человека. Говорят, на улицах Баку все больше покрытых женщин. Мне кажется, что это не так.
Да, какой-то процесс идет, и от этого никуда не деться. Сегодня возраст молодого человека в Азербайджане, которого министерство должно охватывать своими мероприятиями, составляет от 14 до 29 лет. Это примерно треть населения Азербайджана, около 3 миллионов человек. В мире нет ни одной модели молодежной политики, позволяющей «дойти» до каждого из 3 миллионов. Даже до миллиона достучаться не получится.
У нас сегодня свыше 300 неправительственных организаций. 10 лет назад их было меньше 50. Я ежемесячно выезжаю на приемы населения в регионы. Ко мне постоянно приходят молодые люди, которые хотят создать неправительственные организации, просят поддержки министерства.
Большую роль играет Фонд молодежи, который помогает большому количеству физических лиц и организаций. Причем все максимально прозрачно, можно отчитаться за каждую копейку.
- Упомянутый Вами религиозный аспект – лишь одна из проблем. Беспокоит деидеологизация... Понятно, что один Азад Рагимов не способен ее решить. Это проблема, стоящая перед государством. Но образовался большой идеологический вакуум, который нечем заполнить. Что намерено делать государство?
- В советское время мы были недовольны идеологическим вакуумом. И сегодня мы каким-то иным взглядом смотрим на Северную Корею, где этого вакуума нет. Есть два пути: первый – это северокорейский, в меньшей степени китайский, второй – путь демократического развития, где ты не можешь насаждать.
Где сегодня есть идеология, объединяющая так называемую «серую массу»? Среднестатистический европейский молодой человек чем-то лучше нашего? Я верю в нашу молодежь и ее эрудицию.
- В России, к примеру, есть молодогвардейцы. Это все же лучше, чем ваххабиты, которые сегодня заполняют мечети в Баку.
- Все то, что сегодня придумано миром, чтобы заинтересовать каждого молодого человека, мы используем. Я очень доволен молодежным отделом министерства. Это креативные ребята, которые целыми днями что-то придумывают. И все это впервые, все на высоком уровне.
Для участия в нашем проекте Youthvision приехала девушка из Колумбии. Только за авиабилет она заплатила 9 тысяч, а приз за 1-е место составлял 3 тысячи манатов. Значит, мы делаем что-то интересное, раз из Колумбии к нам приезжают, чтобы спеть на конкурсе.
Еще раз говорю, что нет в мире инструментов, о которых мы не знаем. Наоборот, к нам приезжают и спрашивают. Это мы были инициаторами создания Департамента молодежи при генеральном секретаре ООН. Это мы провели первый Всемирный форум молодежи, на котором призвали подумать страны о молодежной политике. Ведь «арабская весна» начиналась с молодых людей.
Наша модель является образцовой для ООН. Они часто к нам обращаются. Я не говорю, что мы все белые и пушистые, но то, что в наших возможностях, мы делаем. Причем в рамках примерно 5 миллионов манатов в год, выделяемых на молодежную политику.
- Кстати, о деньгах. Отразится ли на развитии спорта не очень хорошая финансовая ситуация, сложившаяся у нас в связи с падением цен на нефть? Дотации будут снижаться?
- Кризис коснулся спорта только в вопросе строительства инфраструктуры. На сегодняшний день у нас заморожено строительство десяти олимпийских комплексов. Наверное, будут выделены какие-то средства, чтобы поддерживать эти строящиеся объекты. А во всем остальном – кстати, в год нам выделяют на спорт 9 миллионов манатов, – никаких сокращений нет.
Что касается затрат федераций, то это отдельно. Федерации спонсируются многими частными компаниями.
- Как делятся расходы между Министерством и федерациями?
- Есть четко прописанный тарифный план, утвержденный Кабинетом министров. Министерство оплачивает поездки на сборы и соревнования, которые были внесены в календарный план, заказ формы и т.д. Но министерство не может платить зарплату легионерам или тренерам. Они не в нашем штате.
- Сколько денег в Азербайджане тратится на весь спорт в целом?
- Думаю, если не считать строительства, то уходит примерно 60-70 миллионов манатов в год.
Источник: Haqqin.az
Baku In
Отправить комментарий